Этот предмет спора – прекрасное поле деятельности для ученых философов в поисках истины. Чтобы решить дилемму: кто кого должен «лелеять», сама История поставила Великий эксперимент. Жребий пал на Россию.

Так появился Союз Советских Социалистических Республик.

Вся писаная история человечества сопровождается борьбой «за справедливость», все религии мира пронизаны мыслью о необходимости справедливости. Можно с уверенностью прогнозировать, что и в последующие тысячелетия будут находиться отчаянные головы, которые, жертвуя собой, к этой борьбе будут призывать. К религиозному представлению о справедливости непосредственно примыкает Коммунизм, где идея справедливости и равенства основана, как и в религиях всего мира, на том, что наличие большого ума, силы и таланта это не заслуга человека – это божий дар природы, который принадлежит всем, а не только их обладателям. Поэтому умные, сильные и талантливые должны делиться дарами природы с теми, кто этими дарами обделен, ибо сказано Спасителем: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мат. 19. 24.)». Вознаграждение человек вправе получать только за труд, «Кто не работает, тот не ест». Кампанелла, чтобы достичь справедливости по-христиански, призывал человечество построить коммунистический «Город солнца». Фурье осилил только постройку коммунистического дома – жить в этом доме хотели, есть хотели, а работать не хотели, но идея не умерла (кстати, и никогда не умрет). Шекспир стенал:

«Измучась всем я умереть хочу.

Тоска смотреть, как мается бедняк,

И, как шутя, живется богачу».

На этой почве в России взошло уникальное, не виданное в других странах среди образованных людей древо интеллигенции. Российские интеллигенты как бы стеснялись «Божьим даром» своего интеллектуального и духовного превосходства, и считали своей задачей, и даже считали своей обязанностью, подтягивание народа до своего, или хотя бы близкого своему по просвещенности и по духовному совершенству уровня. Они «шли в народ», выступали среди народа с лекциями, издавали в мягких обложках, на серой бумаге доступные по цене соответствующие литературные и просветительские произведения. Были среди образованных людей и противники «якшанья» с народом. Философ Соловьев считал вредным «народопоклонство», но верх брала религиозная идея доброты и справедливости. Поборники этой идеи своей деятельностью удобряли почву, на которой всходили уже революционные, обращенные к народу, призывы, не дожидаясь милостей от господ, революционным путем бороться за установление в России, и даже в мире, общества «свободы, равенства и братства».

Маркс развил идею до экономического учения утверждающего, что коммунистические отношения вызовут небывалый подъем трудолюбия. Маркса не остановил опыт Оуэна. Оуэн купил в Америке земли на целое графство, обустроил коммунистический труд, но коммунары стремились не к тому, чтобы сделать больше других, а к тому, чтобы не сделать больше других. И на маленьком коммунистическом острове, среди океана капиталистического мира, опять, как и у Фурье, затея провалилась. А развитое Марксом учение было столь стройно и многообещающе, что он не мог отказаться от идеи осчастливить человечество; возможно, он учел опыт Оуэна и пришел к выводу, что коммунизм надо строить во всем мире – Ленин, искренне уверовав в коммунизм, взялся за осуществление этой идеи, посвятив этому всю свою жизнь.

Повествуя о нашей жизни, я не гадаю о том, что и как могло быть, например, если бы Ленин не разогнал Учредительное собрание, или если бы к власти пришел не Сталин, а Троцкий. Я пытаюсь понять, как было развернуто, начатое Лениным в 1917 году и продолжено, возможно, искренне партийной бюрократией до 1991 года, как первый шаг в мировой пролетарской революции, строительство в Российской империи, которая в этот исторический период называлась СССР, социализма. Это строительство мировая общественность того времени назвала Великим экспериментом. Что из этого получилось – вы видите, а как это было – почитайте.

Это не учебник истории, а то, какое ощущения у современника оставили события последних 100 лет в соответствии с его положением, потому что «Бытие определяет сознание».

Без сомнения, многие будут со мной не согласны, но если все одинаково, то нет движения, и Гомо Сапиенс в процессе эволюции освоил речь не только для того, чтобы просить и приказывать, но и для того, чтобы делиться – мыслями!

В этой связи, я вспоминаю стих восточной мудрости.

«Поспорили как-то Ботал и Али, и вот за советом к соседу пришли.

Внимательно выслушав, он им сказал: И ты прав Али, и ты прав Ботал.

Из кухни раздался тут голос жены: Не могут быть правыми две стороны.

Внимательно выслушав эти слова, сказал он спокойно: Ты тоже права».

Так что, уважаемые читатели, если Вы окажетесь не согласными со мной, ради бога, не отказывайтесь от своих мыслей – Вы тоже правы, в соответствии со своим бытием.

Родители

Папа.

Телесфор Францевич Камоцкий.

Ему хотелось высказаться, оставить у меня память о своем славном и трагичном для него прошлом. Он мне старался передать эстафету своей памяти.

Я был плохим слушателем, эстафетная палочка упала и вот только сейчас я стараюсь её поднять из пыли забвения. Теперь это характеризует эпоху Великого Эксперимента.

Разговор не мог не коснуться происхождения его имени. Папа сказал, что это имя из католических святок.

Белорусы, считая себя белорусами, тем не менее, православные по вере отождествляют себя с русскими, а католики с поляками. И, соответственно, в Логойске, где был папин дом, есть польское и русское кладбища, а белорусского, как такового, нет. Кладбища рядом. Церкви разные, а народ один.

Недавно (в январе 2002 года) мой двоюродный брат Павел прислал мне из Минска вырезку из газеты с заметкой, взывающей к патриотам на день «Дзяды» – день поминовения предков, прийти на кладбище «Кальварийское» с инструментом и поработать на благоустройстве. В присланной заметке есть такие строчки (в моем переводе): «Кальварийское кладбище основалось не позднее 1800 года, как аристократическое католическое кладбище. Здесь нашли вечный покой люди, которые принадлежали к некоторым дворянским белорусским родам, – это элита белорусского народа: Вайниловичи, Валицкие, Ваньковичи, Витковичи, Даруйские-Вариги, Кабылинские, Камоцкие, Луцкевичи, Неслухойские, Патоцкие, Пишчалы, Храптовичи, Чачоты, Эйсманты, Янушкевичи.»

Как я узнал из интернета, Камоцкие – известный дворянский род. Первая запись о роде Камоцких находится в конце XVII в., а именно – 11.04.1685 г. Именно этим числом датирована Привилегия короля польского Яна III Собесского, выданная предку Камоцких на деревню Молявки в Минском воеводстве. В XIX в. Род Камоцких утвержден в дворянстве Указом Герольдии Правительствующего Сената №980 от 27.01.1843 г. и внесен в VI часть Дворянской Родословной Книги Минской губернии.

Не смотря на то, что заслуги предков не являются достоинством потомков, меня это приятно пощекотало.

В 2010 году моя двоюродная племянница Оля, разбирая бумаги матери, нашла документы, которые Олина бабушка – жена папиного брата Кароля Францевича – Адель Адольфовна привезла из иммиграции. (Для облегчения чтения на последней странице книги я привожу родственные связи тех, кто упомянут в повествовании).

Во время революции Кароль Францевич с женой перебрался в Варшаву, в 1939 году он умер, а жена с дочерью после войны вернулась из иммиграции в Беларусь, в Малявки и остановилась в деревне Гребельки, где жила её сестра. Одна бумага, которую привезла Адель Адольфовна, это «Вводный лист» о введении в собственность Францу Камоцкому по наследству от дворянина Николая Степановича Камоцкого земельного участка, из которого следует, что мой прадед был дворянином и его звали Николай Степанович, а деда Франц Николаевич.

Другая бумага, это план владений мужа Адель Адольфовны, т. е. моего дяди – Карла Францевича Камоцкого у деревень Молявки и Гребельки.

Хранил Кароль Францевич бумаги, может быть, как память, ни на что не надеясь, а может, и надеясь – кто знает… Документы на русском языке, поэтому Кароль это Карл, а Камоцкий через «о». У многих это О сохранилось, и в Интернете полно Комоцких И в интернете Молявки через «о», а на плане через «а».

Сын Николая Степановича – Франц Николаевич женился на француженке Жанне Олимпии Шарпё – потомке крестьян, которых